Региональная история в современной исторической науке. Методологические проблемы региональной истории современного гуманитарного знания

Региональная история в современной исторической науке

О.И. Лазарев, ГБПОУ АТСП г. Арзамас, Россия

Одной из особенностей Отечественной истории является то, что она имеет свои особенности развития. На развитие России оказывало огромное количество факторов. Природа и климат, соотношение площади территории и её заселенности, многонационально-религиозный состав населения, необходимость освоения территории, огромные внешние факторы. История Отечества, это история, которая осваивала новые территории, присоединяла новые народы.

Границы России сформировались к середине XIX в. И главным итогом стало то, что наша страна в середине XX века занимала почти 1/6 часть суши, на территории которой проживало более ста наций и различных народностей, которые исповедовали практически все мировые религии и имели свою культуру.

Отсюда следовало, что одной из актуальных задач в образовательной политике будет, является грамотное сочетание федерального и национально-регионального компонента: преподавание истории народов, развитие самобытных культур, языков.

В изучении истории России невозможно рассматривать события и явления только «сквозь» историю крупных городов. Являясь неотъемлемой частью отечественной истории, история отдельных регионов России подтверждает тот факт, что политический и цивилизационный выбор на местах мог существенно отличатся от крупных городов, демонстрировать как общие, так и особенные черты.

Рассматривая концепции национально-регионального компонента исторического образования в республиках, краях и областях РФ, свидетельствует о том, что в этом направлении идет активный поиск. При этом региональную культуру не стоит рассматривать как «слабый» элемент истории России. Это особая история, которая во многом отличается от истории крупных городов и столиц. «Россия сильна провинцией» - это авторитетное мнение великого историка Николая Михайловича Карамзина актуально по-прежнему.

Региональная история как дисциплина охватывает все, относящееся к региону, его историю и современность. Но если краеведение привлекает к себе всех интересующихся настоящим и прошлым родного края, то второе - дело профессионалов-специалистов как гуманитарных, так и естественных отраслей знаний. Можно выделить, что курс отечественной истории должен включать в него и историю Российского государства, населяющих его народов, и историю регионов и локальную историю (краеведение). Именно этот подход будет способствовать осознанию обучающимися своей социальной идентичности в широком спектре - как граждан РФ, жителей своего родного края, родного города, и самое главное как хранителей и правопреемников традиций рода и семьи.

Огромную перспективу для создания содержания курса отечественной истории предоставляют современные культурологические исследования. Характеристика многообразия и взаимодействия культур народов, вошедших на разных этапах истории в состав многонационального Российского государства, помогает формировать у обучающихся чувство принадлежности к богатейшему общему культурно-историческому пространству, уважение к культурным достижениям и лучшим традициям своего и других народов. Это, в свою очередь, служит основой способности к диалогу в школьном и внешкольном общении, социальной практике.

Подход в преподавании региональной истории предполагает единство знаний, ценностных отношений и познавательной деятельности обучающихся. В действующих ФГОС ООО названы задачи изучения истории:

Формирование у молодого поколения ориентиров для гражданской, этнонациональной, социальной, культурной самоидентификации;

Овладение учащимися знаниями об основных этапах развития человеческого общества с древности до наших дней, при особом внимании к месту и роли России во всемирно-историческом процессе;

Воспитание учащихся в духе патриотизма, уважения к своему Отечеству многонациональному Российскому государству, в соответствии с идеями взаимопонимания, согласия и мира между людьми и народами, в духе демократических ценностей современного общества;

Развитие способностей учащихся анализировать содержащуюся в различных источниках информацию о событиях и явлениях прошлого и настоящего, рассматривать события в соответствии с принципом историзма, в их динамике, взаимосвязи и взаимообусловленности;

Региональная история включает в себя, все, что относится к региону, в прошлом, настоящем и будущем. Регионоведение - комплекс более широких и обобщенных знаний, чем краеведение, сосредоточенное преимущественно на местных особенностях: природных, исторических, художественных, собственно мемориальных, то есть напоминающих о выдающихся событиях, уроженцах, местных деятелях, монументах и т. п. Но заниматься региональной историей дело профессионалов-специалистов. Краеведение же занимаются, как правило краеведческие музеи, научно-исследовательские учреждения, местные органы самоуправления. В учебном краеведении главная роль в изучении родного края отводится учащимся при непосредственном руководстве педагога. Изучением края может заниматься и самодеятельное население, непрофессиональные краеведы, народные музеи. Но в то же время при занятиях региональной историей не ограничиваются обычно территорией собственно региона: важны взаимосвязи с другими регионами, со столицей, определение места региона в территориальной

Школьными программами по истории России предусмотрено изучение истории Нижегородского края с древнейших времен и до современности. Региональный материал стал обязательной частью при изучении курса Отечественной истории.

Преподавание истории Нижегородской области в контексте истории России является необходимой составляющей развития демократического государства, формирования современной толерантной личности, готовой к восприятию этнического и конфессионального многообразия мира. Для изучения региональной истории должен быть сформирован перечень исторических тем, основанных на балансе между историей Отечества, социума и отдельных личностей, между политической, социальной и культурной историей, между историей национальной, мировой и локальной.

Региональная история - это не самостоятельный предмет, а курс включающий принцип обучения и воспитания личности на основе истории Нижегородской области. Современное общество требует от выпускника учебного заведения умений практически применять знания, чтобы активно участвовать в строительстве современного информационного общества.

Не зная истории, экономики и природных богатств края, нельзя правильно руководить на местах строительством современного общества. Поэтому школа призвана готовить достойную смену молодых строителей современной России, хорошо знающих свой край. Процесс обучения и воспитания неразрывно связан с жизнью родного края.

Отсутствие регионального компонента очень обедняет курс истории, остается только политическая история в центре страны. А жизнь народа, культура разных народов не доходит до обучающегося.

Данная статья является докладом на XVIII Международной научной конференции Центра русистики Будапештского университета им. Этвеша Лоранца 27 мая 2006 года в Будапеште и была впервые опубликована в сборнике: Книги по русистике XVIII / Books for Russian Studies XVIII: Региональные школы русской историографии / Regional Schools of Russian Historiography. Budapest, 2007. С. 56–67.

В статье представлены наиболее значимые интеллектуальные и институциональные достижения российских историков в области региональной (локальной) истории за последние 15 лет. Условия постсоветской действительности коренным образом изменили российскую историческую науку, академические и вузовские структуры, столичные и региональные сообщества российских ученых, их научно-коммуникативные связи и взаимодействия с западными коллегами, способствуя тем самым становлению принципиально иной интеллектуальной идентичности корпуса историков.

1991 год выбран в качестве «отправной» даты неслучайно: не только распад СССР, но и своевременное создание на заре перестройки, в мае 1990 года, в Челябинске, на учредительной краеведческой конференции Союза краеведов России (далее - СКР), руководящего и координирующего центра краеведов Российской Федерации, обусловили генеральное направление развития историко-краеведческого движения, появление оригинальных научно-исследовательских и учебно-образовательных программ в области региональной истории и исторического краеведения, создание новых учебно-образовательных центров и кафедр по региональной истории в вузах России.

СКР возглавляет Сигурд Оттович Шмидт, доктор исторических наук, профессор Историко-архивного института Российского государственного гуманитарного университета (далее - РГГУ), академик Российской академии образования. СКР координирует программы и проблематику всероссийских конференций по историческому краеведению и регионалистике, крупные межведомственные программы историко-краеведческого и регионоведческого характера.

После Первой (Полтава, 1987) и Второй (Пенза, 1989) всесоюзных конференций по историческому краеведению состоялись Всесоюзные научные чтения, посвященные 150-летию со дня рождения В.О. Ключевского (Пенза, 1991), была принята межведомственная программа «Культура российской провинции», в рамках которой проведены тематические всероссийские конференции «Культура российской провинции» (Москва, 1991), «Провинциальный город: культурные традиции. История и современность» (Елец, 1992), «Российская провинция XVIII–XX веков: реалии культурной жизни» (Пенза, 1995), «Культура российской провинции: Век XX - XXI веку» (Калуга, 2000). Материалы этих конференций опубликованы, получили отклики в российской и зарубежной прессе. В 2000 году в Пензе состоялась IV Всероссийская научно-практическая конференция «Отечественная культура и развитие краеведения», в 2001 году, и снова в Пензе, на родине В.О. Ключевского, состоялся еще один знаковый для истории регионалистики и исторического краеведения в России всероссийский научный форум «В.О. Ключевский и проблемы российской провинциальной культуры и историографии». Он был тесно связан с предыдущими, посвященными великому русскому историку и проблемам провинциальной культуры . Отметим доклады В.Ю. Афиани «Десять лет программе “Культура российской провинции”» и В.Ф. Козлова «О роли научно-практических конференций в развитии краеведческого движения в 1990-е годы» .

В рамках доклада невозможно перечислить все конференции регионального, всероссийского, международного масштаба, прошедшие в России за последние пять - десять лет, где в числе прочих шел заинтересованный разговор о языке современной исторической науки, понятийно-категориальном аппарате российских исследований по региональной истории. Отметим наиболее яркие и значимые в этом плане конференции и семинары.

Понятие региональная история прочно вошло в язык российской исторической науки в начале 1990-х годов, однако до сих пор это понятие не имеет устойчивого общепризнанного определения предмета и объекта исследования. В качестве примера сошлемся на материалы круглого стола на тему «Проблемы региональной истории и историографии в современном мире», опубликованные в журнале «Регионология» (Саранск, 1995, № 3). Участники круглого стола выразили свое отношение к проблемам истории в рамках проекта глобалистики и регионалистики, провинциальной историографии и исторического краеведения, местной (локальной) и региональной истории. Тексты их выступлений демонстрируют различные подходы к определению дефиниций региональная история и региональная (провинциальная) историография , историческое краеведение и регионоведение , регионология и регионалистика .

В декабре 1999 года в Москве состоялась Всероссийская конференция «Современное состояние и перспективы развития краеведения в регионах России». В выступлении О.Г. Ласунского «Взгляд из провинции (заметки о наболевшем)», посвященном анализу понятийно-категориального аппарата российских регионоведческих и историко-краеведческих исследований, была отмечена характерная для тех лет тенденция: «расширилось смысловое наполнение понятия “краеведение”», «все чаще и чаще специалисты оперируют другой, как бы параллельной дефиницией - “историческая регионология” (регионалистика)», которая «обозначает новое и, думается, более высокое качество краеведческого знания, обусловленное реалиями современного бытия» . Таким образом, часть российских исследователей довольно быстро, всего за два-три года, выработала общее всем понимание масштаба региональной и локальной истории, близкое истолкованию этих дефиниций западными учеными: П. Губертом, Л. Стоуном, представителями лестерской школы локальной истории во главе с Ч. Фитьян-Адамсом и другими .

В июне 1999 года в Рязани состоялась первая международная конференция, посвященная региональной истории как направлению в российской и зарубежной историографии , где также предпринимались попытки выработать единый категориальный формат дефиниций локальная и региональная история , регионология , регионалистика и историческое краеведение . Наконец, в мае 2000 года, в Петербурге, на международном семинаре «Методология региональных исторических исследований: российский и зарубежный опыт» С.О. Шмидт предложил наиболее удачное, наукоемкое определение указанных дефиниций. «В наши дни регионология (или регионалистика) утвердилась как междисциплинарная научная и просветительская деятельность на стыке наук гуманитарного и иного профиля <…> Регионология - это комплекс более широких (и в то же время менее конкретизированных) знаний, чем краеведение, включающих современное состояние региона и сферу политологии <…> Под краеведением понимают не только науку, изучающую развитие и современное состояние конкретных региональных сообществ и территорий, но и научно-популяризаторскую и просветительскую работу определенной тематики: о прошлом и настоящем какого-либо края (обычно своего родного - “малой родины”) и его памятников. Объектом интереса краеведа может быть местность разного пространственного масштаба и культурно-исторического значения…» В краеведческой работе «объединяются по интересам люди разного возраста, разного социокультурного статуса, разного уровня специальной (научной) подготовки» .

На семинаре 2000 года автор данной статьи выступал с докладом «Новые границы русской истории, или Мысли вслух о проблемах отечествоведения». Дефиниция отечествоведение появилась в середине XIX века, и на протяжении второй половины столетия бытовала наряду со словом родиноведение , которое обрело статус дефиниции на рубеже XIX–XX веков. Дефиниция родиноведение и сегодня активно используется в рабочих учебных планах начальной и средней школы России наряду с дефиницией обществознание . Однако родиноведение ближе по взаимодействию и смысловому значению к таким терминам, как краеведение (историческое краеведение), местная, локальная история, регионоведение, регионалистика, россиеведение, росика, русистика. Образование и укоренение указанного выше «гнезда» слов в языке российской исторической науки отражает процессы, совершавшиеся на протяжении XIX–XX веков и продолжающиеся в настоящее время. Выбор историком понятийно-категориального аппарата региональных исследований, тех или иных дефиниций (местная или локальная история, регионоведение, регионалистика, регионология или провинциальная историография, провинциология, историческое краеведение) в последнее время все чаще ассоциируется с выбором «эмпирического» либо «теоретического» направления, приверженностью к «старой» либо «новой» методологии истории. Чем-то это напоминает ситуацию, которая сложилась в «петербургской школе» историографии в 1890-х годах между С.Ф. Платоновым и А.С. Лаппо-Данилевским .

Кратко остановимся на научно-исследовательской работе вузов России в области региональных исследований - исторических, источниковедческих, историографических. Наиболее активную, плодотворную научно-исследовательскую работу в этом плане ведут преподаватели, аспиранты, студенты исторического факультета Воронежского государственного университета. Здесь создан Центр духовного возрождения Черноземного края, регулярно проводятся историко-краеведческие конференции, регулярно публикуются тематические выпуски сборников «Из истории Воронежского края» и «Общественная жизнь Центрального Черноземья России в XVII - начале XX века». В октябре 2000 года в Воронеже состоялась научная конференция, посвященная 200-летию местного исторического краеведения. Материалы конференции опубликованы в девятом выпуске сборника «Из истории Воронежского края» (2001). Сборник открывает статья С.О. Шмидта «Е.В. Болховитинов и становление науки российской истории».

На базе Тверского государственного университета под эгидой СКР проводятся конференции по городоведению (2000, 2002), материалы этих конференций также опубликованы. Исторический факультет государственного университета в Новгороде Великом специализируется на проведении региональных историко-архивоведческих конференций. В Нижнем Новгороде проводятся региональные конференции по памятниковедению и археологии края. В 1999–2002 годах Московский педагогический институт провел три региональные конференции под общим названием «Проблемы истории Московского края».

Наряду с университетскими конференциями большой вклад в развитие историографии и источниковедения региональной истории, как справедливо отмечает В.Ф. Козлов, вносят именные чтения. В Москве - Забелинские, Барановские, Елизаветинские, Куракинские; в Петербурге - Анциферовские; в Вятке (Кирове) - Петряевские; в Екатеринбурге - Татищевские; в Котласе - Стефановские, в Липецке - Бартеневские; в Можайске - Макариевские; в Муроме - Уваровские; в Мурманске - Ушаковские; в Мышкине - Опочининские; в Омске - Макушинские; в Перми - Смышляевские; в Рязани - Яхонтовские, в Уссурийске - Арсеньевские, в Челябинске - Бирюковские, в Ярославле - Тихомировские. И это далеко не полный список именных чтений с участием краеведов, деятелей науки и культуры.

Сегодня практически в каждом районном городе России усилиями местных музеев, библиотек, архивов при содействии региональных отделений СКР проводятся историко-краеведческие конференции с публикацией их материалов. Историки-краеведы активно участвуют в ежегодно организуемых Московской Патриархией с 1993 года Рождественских образовательных чтениях. Ежегодно проводятся также конференции возрожденного Общества изучения русской усадьбы, изданы материалы шести таких форумов. В 1990, 1994, 2001 годах московские краеведы организовали три конференции по комплексному изучению российского некрополя.

Нельзя не сказать о специальных научно-методических конференциях, которые проводятся в рамках программы «Малые города России: Проблемы истории и возрождения» (1999, 2001, 2002), а также о регулярных научно-практических конференциях, организуемых созданным в 1989 году научным и культурно-просветительским обществом «Энциклопедия российских деревень».

Об интересе к российским конференциям и форумам, посвященным региональной тематике, свидетельствует международная конференция «Краеведение в России (1890–1990). Истоки. Проблемы. Возрождение». Она проходила в мае 2000 года в Париже по инициативе проректора Сорбонны IV профессора Ф. Конта с участием представительной российской делегации историков-краеведов во главе с С.О. Шмидтом. Материалы конференции изданы в Париже (на французском языке) .

Материалы конференций, семинаров, именных чтений и других форм научной коммуникации по историческому краеведению, а также литературу по общим вопросам состояния и развития краеведческого движения, теории и практике библиотечного краеведения в России и за рубежом можно найти в выпусках текущего библиографического пособия «Библиотека и краеведение», которые издает Российская национальная библиотека (далее - РНБ). Уже изданы четыре выпуска этого справочника, содержащие библиографию за 1991–2000 годы, причем вся эта литература описана de visu .

Это несколько тысяч наименований; так, в четвертом выпуске издания зарегистрировано 1510 наименований. В приложении к этому выпуску помещен список краеведческих энциклопедий и справочных изданий 1997–2000 годов, а также статьи сотрудников РНБ об опыте исследовательской и библиографической краеведческой работы, тексты рецензий на наиболее интересные и значительные краеведческие библиографические работы последних лет.

Научный уровень историко-краеведческих исследований в регионах России наглядно демонстрируют свыше полусотни изданных за последние 10–15 лет новейших региональных энциклопедий. Это замечательные источники, демонстрирующие «масштаб» и «образ» региональных научных и учебно-образовательных школ, местных историографических традиций и научно-издательской политики.

Среди новейших электронных разработок следует отметить электронные региональные энциклопедии, а также специальные сайты по региональной и местной истории Урала, Сибири, Дальнего Востока, в создании и пополнении которых участвуют ученые, студенты, школьники старших классов. В октябре 2003 года сотрудники РНБ и историки-краеведы из 25 городов России, Украины и Белоруссии приступили к реализации интернет-проекта «Региональные энциклопедии России», предполагающего создание мета-портала, состоящего из отдельных энциклопедических сайтов. Для размещения этого портала уже зарегистрирован домен http://reg.enc.ru/ .

С проектом интернет-портала «Региональные энциклопедии России» перекликается наше предложение: целесообразно подумать о концепции интернет-портала «Историческая журналистика», где будут представлены историко-краеведческие материалы на страницах российской и зарубежной газетной и журнальной периодики .

Яркими свидетельствами своеобразия историко-краеведческих исследований, которые образуют собою местографию (провинциальную историографию), являются историко-краеведческие научные, культурно-просветительские, научно-популярные периодические издания. Это возрожденные в 1991 году «Московский журнал» (бывший «Архитектура и строительство Москвы»); «Тверская старина», основанная в 1911 году, и целый ряд других изданий. Отметим появившиеся в начале 1990-х годов журнал «Ярославская старина» (основан в 1992 году); костромские журналы «Губернский дом» и «Костромская старина»; ежегодники «Тульский краеведческий альманах», «Из истории Воронежского края»; пензенский журнал «Краеведение» и научно-популярный сборник «Пензенский временник любителей старины». Среди историко-краеведческих изданий на Урале отметим сборники «Шадринская старина», «Тагильский краевед», «Пермский край». В Екатеринбурге издаются историко-литературный альманах «Уральское краеведение» и сборник-журнал «Уральская старина», продолжающий традиции одноименных сборников, вышедших в 1927 и 1928 годах. Нельзя не сказать о журнале «Эхо Кавказа», который издается с 1992 года Ассоциацией народов Кавказа, где историко-краеведческая тематика занимает ведущее место. Можно назвать и другие не менее значимые в научном отношении региональные издания.

Несколько слов о недавно созданных учебно-образовательных центрах вузов России, успевших зарекомендовать себя в разработке регионалистики и исторического краеведения.

Это Центр исторического краеведения и москвоведения, созданный в Историко-архивном институте РГГУ в 1997 году, им руководит С.О. Шмидт. В 1997 году в Историко-архивном институте РГГУ была создана кафедра региональной истории и краеведения (заведующий кафедрой В.Ф. Козлов), ставшая к середине первого десятилетия XXI века одним из центров современного краеведческого движения. Кафедра и центр организовали ряд долговременных краеведческих программ: регулярные «Встречи на Никольской», Барановские чтения, конференции по вузовскому краеведению и москвоведению. К 2005 году кафедра и центр стали местом дислокации Союза краеведов России и Московского краеведческого общества.

Следует упомянуть и о Междисциплинарном научном центре историко-психологических исследований, созданном в Краснодаре в 2001 году на базе Кубанского госуниверситета культуры и искусств под руководством С.С. Минц. В этом же университете под руководством А.И. Слуцкого успешно действует недавно созданный Научно-исследовательский центр истории книги и книжного дела на Северном Кавказе. Это Учебно-образовательный центр «Новая локальная история», созданный в 2002 году на базе Ставропольского госуниверситета. Этот центр является межвузовским, в его становлении и развитии деятельное участие принимают преподаватели Историко-архивного института РГГУ, институт является соучредителем центра. Вслед за ставропольским центром в Рязанском государственном педагогическом университете был создан Центр исторического регионоведения и краеведения. Этим центром руководит А.А. Севастьянова, создавшая свою научно-педагогическую школу по истории провинциальной историографии в России XVIII–XIX веков. Отметим также центр «Устная история (Oral History ): метод, источник, научная интерпретация», действующий в Барнауле на базе Барнаульского педагогического университета.

Такова картина институционального развития регионалистики и исторического краеведения в России в 1991–2005 годах. А что происходит в интеллектуальном пространстве этого проекта?

В центре внимания российских историков находятся сложнейшие теоретико-методологические проблемы:

1) языки историографии в контексте проблемы «свое» - «чужое» в российской регионалистике или, говоря иначе, осуществление перехода от интуитивного образа к логически выверенным категориям науки, что, в свою очередь, сопряжено с проблемой переводной литературы и спецификой перевода научных исследований;

2) «пороговая несоизмеримость» «старых» и «новых» теоретико-методологических оснований в работах российских историков и историков-краеведов и задачи преодоления «несовместимости» результатов их исследований;

3) дифференциация предметных полей и дисциплинарных полномочий исторического краеведения и региональной (провинциальной) историографии, регионалистики и регионологии (провинциологии), локальной (новой локальной истории) и местной истории;

4) оценка вклада российских историков-краеведов и региональной (провинциальной) историографии в развитие интеллектуального, институционального, социокультурного пространства российской исторической науки.

Предложенный С.О. Шмидтом историко-культурный подход к изучению истории научной регионоведческой и историко-краеведческой мысли позволяет выявить и осмыслить культурно-цивилизационные ценности и фундаментальные основания российской регионалистики.

Сложность такого подхода сопряжена с проблемой адекватной оценки «уровней» специальной (научной) подготовки участников научного процесса и историографического дискурса, историков-профессионалов и непрофессиональных историков через авторский «текст-источник» или личностный «уровень» и «интертекст» культуры эпохи, «уровень» ценностно-смыслового единства восприятия и объективации предмета исторического, источниковедческого и историографического исследования региональной истории различными по форме и типу организации сообществами историков.

В такой постановке вопроса историческое сознание выходит на первый план как категория, формирующая отношение человека (историка-профессионала и историка-любителя) и общества «разного пространственного масштаба» к прошлому и настоящему, субъекту и объекту историографического процесса.

Пространственный масштаб регионалистики понимается и интерпретируется российскими авторами по-разному, с разных позиций. И как «история места, под которым понимается не территория, а “микросообщество”, совокупность людей, осуществляющих определенную историческую деятельность». И как история научного «микросообщества» в виде «школы», «направления», «течения» исторической мысли. И наоборот: «история места» (края) как региональная (провинциальная) историография, историческое краеведение как регионалистика. С появлением сети Интернет все чаще ассоциируется с «виртуальным сообществом» исследователей, которое рождается в ходе освоения пользователями интернет-ресурсов и интернет-технологий, формирующих новый тип культуры исторического «письма», новый вид исторического и историографического источника - электронный документ.

Тот или иной масштаб и образ историографии, совпадающий или нет (полностью или лишь частично) с авторским пониманием указанных выше границ территории и пространства историографического дискурса, - это, пожалуй, самая сложная проблема понимания историографического «текста-источника», связанная с другой, не менее сложной проблемой идентификации себя в историко-культурном контексте «свое» - «чужое» в разработке теории и истории местной историографии, практики исторического «письма» локальной истории.

Сегодня каждый серьезный исследователь ставит перед собой задачу поиска адекватного ответа на принципиальный для всех гуманитариев вопрос о структуре современной гуманитаристики, внутридисциплинарных и межотраслевых отношениях в сфере гуманитарных наук, решая тем самым проблему соотношения макро- и микроистории, уточняя точки пересечения дисциплинарных полей интеллектуальной истории, культурной истории, истории исторической науки, истории исторической мысли, истории исторического знания. Ответ на этот весьма непростой вопрос позволит найти путь к продуктивному освоению культурно-цивилизационных ценностей, фундаментальных основ науки, «старой» и «новой» историографических традиций.

Современный исследователь решает еще одну и, пожалуй, самую сложную проблему понимания историографического «текста-источника», которую философы объясняют как «существование <…> естественной единичности нашей мысли , <…> единиц нашего мышления не таких, как мы их представляли себе». И здесь налицо две проблемы. Первая проблема связана с пониманием нарратива, авторской и нарраторской коммуникации, и нарратологии, выбора модели и теории повествования и интерпретаций - «повествовательных ситуаций» и точек зрения в «плане оценки», в «плане фразеологии», в «плане пространственно-временных характеристик» или «границ» и, наконец, в «плане психологии». Вторая проблема - умение всмотреться в исторический дискурс исследователей, конструкцию и содержание их текстов, мастерские, где «делается» локальная история, и тем самым идентифицировать уровни и типы репрезентируемого исторического знания. Естественно, что такие задачи предполагают использование компаративных подходов .

Для нас важны не только источники, которые использовал тот или иной историописатель, но и сама историографическая операция - приемы работы с источниками и исторической литературой наряду с анализом конструкций исторических нарративов. Наиболее приемлемым инструментарием для эффективного анализа историографических операций является компаративный подход. Возможности компаративной историографии следует использовать как в изучении национальных дискурсивных приемов в рамках классической европейской историографической традиции, так и отдельных уровней исторического знания, а также типов исторического письма в национальной историографии. Нельзя забывать, однако, что любое исследование, определяющее историографические направления (государственный метанарратив, провинциальная/региональная/местная историография, историческое краеведение, регионалистика ) по степени значимости в поддержании коллективной памяти и формировании исторических представлений на региональном уровне, всегда деформировано современностью .

Таким образом, обращение внимания на историографические практики, не вписывающиеся в ядро культурного поля историографии, позволит увидеть ее многоуровневость. «Рассказывание» национальной или местной истории - это одна из форм поиска идентичности. Другая - «строительство идентичности в претендующем на научность историческом нарративе» , она отличается от других форм исторического изложения своей последовательностью, логикой, правилами «письма», выработанным культурным полем историографии. Однако любой исторический нарратив - это субъективное строительство «идентичности», о чем также нельзя забывать.

Отечественная историческая мысль принадлежит европейской и/или «западной традиции» историописания, и антикварное отношение к истории, присутствовавшее в ее исследовательской практике, нередко проявляется и в современных историко-краеведческих исследованиях.

Провинциальная историография, традиционное историческое краеведение отличаются от нормативной историографии своей тягой к эмпирическому знанию, поскольку базируются на «краелюбии». Это знание побуждает местных исследователей обращать преимущественное внимание на сбор «фактов». Процесс «сбора» как смысл истории - экстенсивная модель исследования, в которой присутствует комментирование всего, что есть в нарративных источниках, исторической литературе, легендах, устной истории. Нередко такое историописание связано с некритическим отношением к источникам, произвольным отношением к фактам и мнениям о них, вплоть до построения произвольных исторических фигур. Местные историописатели очень часто наделяли и наделяют практику местной истории «эрудитскими чертами».

Имея свое отношение к периферии нормативной модели и/или культурного поля историографии, «антикварная» и «эрудитская» практики историописания остаются историей , но иногда вызывают непонимание, доходящее до неприятия членами профессионального сообщества регионоведов, считающими себя носителями нормативного исторического знания. Неслучайно такая практика является для них «другой».

В эрудитской практике историописания, как и в антикварном отношении к истории, нет ничего негативного, мы должны рефлексировать о них, называя явления своими именами, помня, что историческое знание не универсально, оно не только многоуровневое, в нем сосуществовали, сосуществуют и будут сосуществовать различные типы и формы исторической памяти и исторического «письма».

Наконец, еще одно немаловажное для научного и учебно-дисциплинарного развития исторического краеведения наблюдение. В России необычайно быстро укореняется появившееся в 1950-х годах с легкой руки У. Айзарда понятие «региональная наука» . Науковеды уже пересматривают системные и институциональные «настройки» научного знания. Глобалистика и регионалистика - два формата современной «настройки» науки на институциональном и парадигмальном уровнях ее развития, они самоутверждаются в качестве макродисциплин, оказывая заметное воздействие на отраслевую историческую науку, ее институциональную инфраструктуру, «масштаб» и «стандарт» исторического «письма», язык и стиль историописания.

Примечания

1. См.: В.О. Ключевский и проблемы российской провинциальной культуры и историографии: Материалы научной конференции, Пенза, 25–26 июня 2001 г. Кн. 1–2. М., 2005. См. также: Ключевский: Сб. материалов. Вып. 1. Пенза, 1995.

2. Козлов В.Ф. О роли научно-практических конференций в активизации краеведческого движения в 1990-е годы // В.О. Ключевский и проблемы российской провинциальной культуры и историографии. С. 68–75.

3. См. также: Юрченков В.А . Региональная историография: российский опыт // Регионология. 1993. № 3; Акиньшин А.Н., Ласунский О.Г . Региональный фактор в изучении российской истории // Общественная жизнь в Центральной России в XVI - начале XX в.: Сб. ст. Воронеж, 1995. С. 202–213.

4. Ласунский О.Г . Взгляд из провинции (заметки о наболевшем) // Современное состояние и перспективы развития краеведения в регионах России: Материалы Всероссийской научно-практической конференции, 10–11 декабря 1999 г. в Москве / Отв. ред. С.О. Шмидт. М., 1999. С. 37.

5. См.: Репина Л.П . «Новая историческая наука» и социальная история. М., 1998. С. 63–65.

6. См.: Региональная история в российской и зарубежной историографии. Тезисы докладов международной научной конференции, 1–4 июня 1999 г. Рязань, 1999. Ч. 1–2.

7. Шмидт С.О. Краеведение и региональная история в современной России // Методология региональных исторических исследований: Материалы международного семинара, 19–20 июня 2000 г. СПб., 2000. С. 11–15.

8. См.: Шаханов А.Н. Русская историческая наука второй половины XIX - начала XX в.: Московский и Петербургский университеты. М., 2003.

9. О конференции см.: Козлов В.Ф. Российское краеведение в Сорбонне // Отечественные архивы. 2000. № 5. С. 115–117.

10. См.: Библиотека и краеведение за 1991–1993 гг. СПб., 1995. 159 с.; за 1994–1996 гг. СПб., 1998. 320 с.; за 1997–1998 гг. СПб., 2001. 304 с.; за 1999–2000 гг. СПб., 2003. 376 с.

11. См.: Мохначева М.П . Интернет-образы российской провинциальной культуры XVIII–XIX вв. // Краеведение в России: История, современное состояние, перспективы развития: Материалы Всероссийского семинара краеведов «Любовь к малой родине - источник любви к Отчизне», Зарайск, 30 января 2004 г. М., 2004. С. 59–68; Она же. Историко-краеведческие материалы на страницах газетной периодики XVIII - середины XIX в. // Археографический ежегодник за 2004 г. М., 2005. С. 245–259.

12. См.: Мохначева М.П . Провинциальная историография и историческое краеведение: предметные поля и дисциплинарные полномочия // Ставропольский альманах Российского общества интеллектуальной истории. Ставрополь, 2005. Вып. 7. С. 37–50; Маловичко С.И., Мохначева М.П. Регионалистика - историческое краеведение - локальная история: размышления о порогах и пороках «несовместимости» // Харькiвський iсторiографiчний збiрник. Харкiв, 2006. Вип. 8. С. 23–37.

План

1. Значение региональной истории в современной исторической науке. Предмет, задачи, направления исторического краеведения и его источники. Основные термины и понятия.

2. Становление исторического краеведения в России

3. Историческое краеведение Волгоградской области: итоги и перспективы развития

1) Что определяет историю того или иного народа или государства? Основными, определяющими факторами исторического развития являются

· Природно-климатические условия и географический ландшафт

· Характер и уровень социально-экономического развития

· Особенности политической системы

· Национальный состав населения, культурно-религиозные особенности

Одной из особенностей российской истории является то, что это история постоянно расширяющегося Российского государства, которая колонизировала и осваивала новые территории, присоединяла новые народы. Границы России были постоянно подвижны и установились поздно только к середине XIX в. В итоге наша страна в период СССР занимала 1/6 часть обитаемой суши, на территории которой располагались природно-климатические зоны от субтропиков до субарктики с вечной мерзлотой, ландшафты от горных хребтов до полупустынь, проживало более 100 наций и народностей, которые исповедовали практически все мировые религии и т.д.

2) Поэтому одной из актуальных проблем российской исторической науки всегда была и остается соотношение центра (столицы) и регионов. В такой стране как Россия невозможно рассматривать события только сквозь призму Москвы и Петербурга. Являясь неотъемлемой частью отечественной истории, история отдельных регионов необъятной России подтверждает тот факт, что политический и цивилизационный выбор на местах мог существенно отличатся от столицы, демонстрировать как общие, так и особенные черты.

Что определяет этот особый выбор или отличительные черты региона?:

· Естественно-географические условия проживания

· Национальный и конфессиональный состав населения

· Характер и способ вхождения в состав единого Российского централизованного государства (мирное, военное)

· Особенности территориально-административного устройства (область, федеративная или автономная республика и т.п.)

· Удаленность от столичных и культурных центров (например, пограничный характер территории или внутренняя область России)

Все эти обстоятельства влияют на экономические, социально-бытовые, национально-культурные связи как внутри региона (края), так и за его приделами, тип местных политических элит (напр. Саратовская губерния – один из центров крестьянского движения, народничества и эсерства, откуда брали начало многие бунты, восстания, распространяясь на центр; в начале ХХ в. отличительной чертой политической жизни губернии становится либерально-радикальный альянс местных отделов политических партий в их противостоянии правительству и местным властям); наличием особой провинциальной культуры, мировоззренческого типа, ментальностью (в начале ХХ в. местные публицисты утверждали, что в толпе саратовец отличается, например, от забитого пензяка, выделяясь в толпе своим разбитным поведением, больше походит на городского рабочего) и многими др. факторами.

При этом провинциальность, провинциальную культуру не стоит рассматривать как синоним слабого, патриархального, костного. Это особая система, во многих своих проявлениях отличная от столичной, социокультурный феномен. Карамзин утверждал, что Россия сильна своей провинцией.

На территории исторического региона могут распологаться несколько локальных цивилизаций, поэтому следует разграничить понятия «исторический регион» и «региональная цивилизация». Региональная цивилизация – это совокупность близких по своему типу развития локальных цивилизаций, а исторический регион может объяденять различные по типу локальные цивилизации, тесно соприкасаемые между собой в процессе исторического развития. Для этносов, населяющих регион, характерны процессы взаимодействия, взаимовлияния и исторического синтеза, происходящих в ту или иную эпоху в различных конкретных формах и с разной степенью интенсивности.

Именно такой исторический регион на протяжении тысячелетий территория современной Волгоградской области, где издавна сходилась кочевая и оседлая земледельческая культуры, родная территория для множества наций и народностей, исповедующих различные религии, магистральная дорога для множества переселений….

В исторической науке не существует однозначного определения понятию «краеведение». Первая трактовка, ее можно назвать условно «географическая» , понимает под краеведением познание родного края в рамках населенного пункта, административно-территориальной единицы, историко-этнографической или историко-культурной области.

Вторая обращает внимание на широкий охват научных дисциплин, занимающихся исследованием края – дисциплинарный подход . С этой точки зрения краеведение – это комплекс наук, различных по содержанию и методам исследования, изучающих определенную территорию.

Третья обращает внимание на двоякий характер краеведения, которое является не только исследованием, но и деятельностью, направленной на пропаганду полученного знания – комплексный подход : краеведение – это и наука, научно-популяризаторская и общественная деятельность определенной проблематики: прошлое и настоящее какого либо края (местности).

Близки по значению к краеведению понятия «регионоведение».

Регионоведение как дисциплина охватывает все, относящееся к региону, его историю и современность. Но если краеведение привлекает к себе всех интересующихся настоящим и прошлым родного края, то второе – дело профессионалов-специалистов как гуманитарных, так и естественных отраслей знаний.

Краеведение в целом и историческое краеведение в частности принято различать по формам его организации : государственное, учебное (школьное), общественное.

Государственным краеведением занимаются краеведческие музеи, научно-исследовательские учреждения, местные органы самоуправления.

В учебном краеведении главная роль в изучении родного края отводится учащимся при непосредственном руководстве педагога.

Изучением края может заниматься и самодеятельное население, непрофессиональные краеведы, народные музеи. В данном случае краеведение называется общественным.

Историческими источниками краеведения являются различные виды устных, письменных и материальных источников.

Традиции исторического краеведения насчитывают в России не одно столетие. Дореволюционная российская историческая наука имела достаточно развитую традицию краеведческих изысканий.

Осмысление конкретной местной истории первоначально было связано с накоплением фактических данных по истории того или иного региона, архивными изысканиями, начатыми еще XVIII в. При первых российских императорах на места рассылался документ, предписывавший изучение и составление «кратких известий о древней истории губерний, о народах, тамо живших, есть ли древние остатки, курганы и что о них повествуют», каковы занятия местных жителей, сколько учебных заведений, количество душ обоего пола, обычаи местных жителей, их говоры, герб города и уездов и много др. сведений.

Существенный толчок для возникновения исторического краеведения дала в начале XIX в. деятельность графа Н.П. Румянцева. По его инициативе начались изыскания в Смоленской, Новгородской, Вятской, Архангельской, Харьковской губерниях. Ему удалось заинтересовать местной историей ряд провинциальных государственных и церковных деятелей и, опираясь на их поддержку, организовать работу по поиску рукописей и памятников старины.

Дальнейшее накопление материала связано с деятельностью Археографической экспедиции АН России , которая приступила к работе в 1829 г. Ее членами было осмотрено 200 архивов и библиотек в 13 губерниях. Для издания материалов в 1834 г. была создана Археографическая комиссия, продолжавшая работу по сбору фактического материала на местах. Например, Н.В. Калачев работал в Саратовской, Симбирском, А.В. Терещенко в Астраханской и целом ряде др. губерний.

Особую роль в развитии исторического краеведения в России сыграли статистические комитеты , которые создавались в губерниях с 1834 г. Первоначально они занимались выполнением прямых обязанностей – сбором статистической информации по определенным регионам страны, затем сфера их деятельности резко расширилась, включив в себя обобщение исторического и археологического материала. Результатом деятельности губернских статистических комитетов явилось издание «Списков населенных мест Российской империи». Кроме того, они издавали «Материалы», «Памятные книжки», «Ежегодники» по своей губернии, содержащие архивные материалы, этнографические очерки, фольклор.

Помимо губернских статистических комитетов в ряде мест действовали церковно-статистические комитеты или комиссии.

Археографические комиссии и статистические комитеты в своей деятельности ориентировались в значительной степени на поиск и публикацию материалов по тому или иному региону России. Их же детальное изучение пало на долю научных исторических обществ. Стоит оговориться, что помимо исследовательских общества имели и просветительские функции. Причем последнее в ряде случаев доминировало.

По подсчетам ученых с 1759 по 1917 гг. в России действовало 71 научное историческое общество. Первые общества оформились еще в XVIII в., но оказались нежизнеспособными. Наибольшее их число возникло в пореформенную эпоху и начале ХХ в. Получив право на собственное мнение, российская провинция заявила о праве на собственную историю.

Относительно нашего региона представляет интерес Общество археологии, истории и этнографии при Казанском университете, которое своей задачей провозгласило изучение прошлого и настоящего русского и инородческого населения Поволжья, Урала, Сибири и Средней Азии. До революции оно издало 29 томов «Известий».

Проблематика исследований НИО формировалась в значительной мере стихийно, огромную роль играл субъективный фактор.

Попытка соединить архивные изыскания с научно-исследовательской работой была осуществлена в ходе формирования и функционирования губернских ученых архивных комиссий . Всего в России накануне 1917 г. насчитывалось 29 комиссий, которые за время своего существования издали 897 книг. Благодаря своей деятельности ГУАК превратились в массовые научно-исторические и просветительские организации российских провинций.

Первое десятилетие советской власти характеризуется зарождением массового краеведения, развивающегося в процессе восстановления разрушенного мировой и гражданской войнами хозяйства молодой Советской республики. С 1917 по 1929 г.число краеведческих организаций увеличилось с 246 до 2 тыс. (по др. подсчетам с 155 до 1761). У 240 из них были свои периодические издания. Создается Центральное бюро краеведения – организационный и учебно-методический центр краеведческой работы. Были проведены 4 краеведческих конференции – в 1921, 1924, 1927 и 1930 гг. В сочинениях тех лет достаточно отчетливо стала проявляться черта взаимопроникновения местной (региональной) и более широкой проблематики, например через призму вопроса о колонизации новых территорий Российским государством.

Краеведение обозначилось как необходимое средство связи со школой, с исторической наукой, с позитивно-воспитательным фактором в процессе преподавания истории как в высшей, так и в средней школе, как условие эффективного социалистического строительства.

В конце 20-х гг. в обстановке начавшейся унификации исторической науки против краеведов начались репрессии. Многих обвинили в связях с объявленными заговорщиками академиками-историками С.Ф. Платоновым, Е.В. Тарле, Н.П. Лихачевым, М.К. Любавским. Появились термины «кулацкое, меньшивистско-эсеровское краеведение», «архивно-археологическое краеведение, проникнутое идеологией русской великодержавности» и т.п. Краеведение было фактически разгромлено.

Его возрождение наметилось в 50-х – начале 60-х гг. в связи с изменением общей идеологической обстановки в стране. Причем уже первые наиболее серьезные работы по истории регионов вызвали дискуссии общероссийского значения, в том числе и методологического характера. Были созданы первичные организации Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры, народные музеи и т.п. Во многих городах, в том числе и в Волгограде издавались циклы книг по истории городов и сел области.

Однако в условиях застоя намечается ослабление процесса возрождения исторического краеведения.

На современном этапе историческое краеведение до конца не преодолело кризиса, но уже наметились пути выхода из него.

Современная историографическая ситуация такова, что региональная история, выдвинулась на первый план. Идет формирование местных научных школ, определяются приоритетные направления исследования, обновляется понятийный аппарат, привлекается немалый зарубежный опыт по части изучения локальной истории (например, немало сделано американскими учеными из университета в Северной Каролине по исследованию истории Саратовской губернии XIX-XX вв.). (Гохлернер)

3.) Начало сбору сведений о прошлом нашего края положил запрос Правительствующего сената у властей Царицына и Камышина о происхождении городов и о наличии на их территории памятников истории и прочих достопримечательностей. В конце XVIII – начале XIX в. протоиерей одной из царицынских церквей П. Лугарев, опираясь на эти материалы, подготовил первое сочинение по истории Царицына, которое называлось «О начале заведения города Царицына и о древних случайностях оного по изустному уверению старожилов, получивших сведения от их отцов и дедов». Примерно в тоже время неизвестный автор закончил работу над аналогичным сочинением по истории Камышина. Поскольку местные архивы погибли в XVII- начале XVIII в., главным источником информации первых краеведов являлись воспоминания старожилов, устные легенды и предания, которые воспроизводились без какой-либо критической проверки. В центре внимания авторов находились проблемы основания Царицына и Камышина, события, связанные с бунтами С. Разина, К. Булавина, Е. Пугачева, нападения кочевников, посещения городов Петром I и др. царствующими особами.

Новый этап в изучении прошлого Царицына, Камышина и их уездов наступил после выхода в свет «Истории государства Российского» Н.М. Карамзина. В последних томах своего труда историограф рассказал о завоеваниях русскими Нижнего Поволжья, основании Ц. и о нижневолжских самозванцах в начале XVII столетия. Сочинения знаменитого историографа побудили в русском обществе интерес к истории не только России, но и отдельных регионов. Саратовский краевед А.Ф. Леопольдов в 30-40-е гг. XIX в. опубликовал несколько работ по истории, географии и статистике Саратовской губернии. Он полностью принял на веру сведения, сообщенные П. Лугаревым, и воспроизвел их без всякой научной критики. Его выводы были почти сразу же оспорены др. саратовским исследователем А.В. Терещенко. Опираясь на данные только что опубликованных документальных источников Астраханской приказной избы, в которых упоминается Царицын, исследователь оспорил выдвинутое предшественниками предположение, что Царицын основан при Иване Грозном, и попытался доказать, что город был построен намного позже – в 1589 г. Спор Леопольдова и Терещенко положил начало длительной дискуссии о времени основания Ц. Ссылка в Саратов известного историка Н.И. Костомарова позволила поставить эту дискуссию на научную основу. В поздние работы историка прочно вошли нижневолжские сюжеты. Он впервые детально проанализировал историю народных движений на Ниж. Волге в XVII в. и участие в них жителей Ц. и К. Результаты работы краеведов учитывали при освещении нижневолжских сюжетов видные русские историки С.М. Соловьев, митрополит Макарий (Булгаков), В.О. Ключевский, С.Ф. Платонов.

Образование Саратовской ученой архивной комиссии позволило существенно расширить спектр историко-краеведческих разработок. Начался целенаправленный сбор источников и литературы по Саратовской губернии, создание библиотеки, архива, музея комиссии. В «Трудах» СУАК, которых вышло 33 выпуска, появились первые научные публикации источников, в том числе и по истории Ц., К., Дубовки и др. Расширилась проблематика исследований. Ф.Ф. Чекалин впервые уделил особое внимание древней и средневековой истории междуречья Волги и Дона, их колонизации русскими людьми XVI-XVII вв. Проблемы колонизации и хозяйственного освоения края стали центральными в исследованиях Г.И. Перетятковича и Н.Ф. Хованского. Продолжался сбор преданий и легенд. Публиковался материал о наиболее важных реликвиях. Вышел историко-географический словарь А.Н. Минха, Материалы по истории Саратовской губернии.

Важные источники по истории Ц. и его окрестностей собрали астраханские любители древностей. В 1896 г. в Астраханском сборнике они опубликовали подборку переводов иностранных свидетельств о Нижнем Поволжье.

На рубеже XIX-ХХ в. в связи с быстрым превращением Ц. и К. в крупные торгово-промышленные центры Ниж. Поволжья начало оформляться самостоятельное царицынское краеведение. Здесь успешно работало около 20 сотрудников СУАК А.Н. Минх, М.В. Готовицкий, земский начальник Ц. уезда П.И. Данилов, владелец горчичного завода «Сарепта» А.И. Кноблох, земский начальник Камышинского уезда Н.Д. Михайлов, купцы И.Я. Пятаков и А.А. Репников, ряд преподавателей гимназий и др. лица.

В 1892 г. после пребывания в Ц. бродячего музея Гаснера у местной интеллигенции возникла идея создать свой постоянный музей. В 1909 г. был создан Городской школьный музей, в котором разместили коллекции, собранные путейским инженером Б.К. Левицким. В 1914 г. он был преобразован в музей местного края. В 1915 г. он разместился в построенном А.А. Репниковым Доме науки и искусств. В 1911 г. появилась первая брошюра, автором которой был Г.К. Туровский, целиком посвященная изучению прошлого Ц. уезда.

Революция и гражданская война 1917-1920 гг. уничтожили многое из того, что было сделано в предшествующие годы. Декретом СНК от 1 июня 1918 г. СУАК наряду с др. учеными архивными комиссиями была распущена. Фонды музея разворованы. Меценаты, поддерживающие местное краеведение, лишились своего имущества и были вынуждены бежать из города. Вместе с тем, роль, которую сыграл Царицын в гражданской войне на юге России, требовала изучения и увековечивания памяти трагических событий тех лет.

Сразу же по окончании гр. войны началось возрождение краевед. исследований на местах. Новым было то, что это движение рассматривалось новой властью как важное политическое дело, и ему была оказана широкая государственная поддержка. В 1920 г. сотрудники СУАК учредили Саратовское общество истории, археологии и этнографии, которое в своих уставных документах поставило цель добиться превращение любительского краеведения в профессиональное. Общество начало выпуск «Саратовского сборника», который, по замыслу создателей, должен был заменить «Труды СУАК». В 1923 г. А.А. Гераклитов опубликовал плод своих многолетних исканий – «Очерки по истории Саратовского Поволжья».

На новом уровне шло возрождение краеведения в Царицыне. В немалой степени этому способствовало образование в 19120 г. Ц. губернии. В 1921 г. музей местной истории был преобразовании в губернский. В 1924 г. учреждено Царицынское об-во краеведов, которое в 1929 г. провело первый губ. съезд. Результаты своих исследований краеведы публиковали в местной печати в газете «Борьба», журналах «За работой», «Хозяйство на новых путях», «Пламя».

На первый план исследований выходят исследования революционных событий 1905 и 1917 гг. в крае и обороны Красного Царицына. Этому посвящались многочисленные сборники документов, монографии, воспоминания, вышедшие в 20-30-е гг. Были существенно обновлены экспозиции областного краеведческого музея, в которых центральное место заняла оборона Ц-на, пребывание в городе Сталина, Оржоникидзе, Кирова, Буденного, Горького.

В 1936 г. В.И. Алексеев в книге «Исторические путешествия» издал извлечения из записок иностранцев о Ц-не, которые почерпнул из «Астраханского сборника».

Краевед. движение набирало силу, но было прервано репрессиями 30-х гг. Многие местные журналы закрыты, а целый ряд краеведов (20 чел.) обвинены в создании подпольной фашистской организации и саботаже проводимой ВКП (б) идейно-воспитательной политики. Репрессиям подверглись и работники краеведческого музея. Все они получили разные сроки тюремного заключения. В результате краеведческое движение было фактически разгромлено. Музей закрыт на реконструкцию. Проблемы истории края в это время разрабатывались в основном столичными историками.

ВОВ нанесла непоправимый ущерб Сталинградскому краеведению. Бомбежки уничтожили здание Спасо-Преображенской церкви, где до войны размещался музей. Во время эвакуации погибла значительная часть экспонатов. Многие работники ушли на фронт. В Сталинград краевед. музей смог вернуться только в 1954 г. и был размещен в совершенно не приспособленном для него здании лесного техникума. Богатое книжное собрание музея было разделено между библиотеками города. До 1962 г. музей не имел экспозиции и осуществлял только выставочный показ экспонатов.

В 40-50-е гг. в свет выходили брошюры, сборники статей и воспоминаний о гр. войне и первые публикации о Сталинградской битве, написанные партийными работниками, военными, журналистами. Одним из первых исторических сочинений на эту тему стала монографии М.А. Водолагина «Сталинград в ВОВ».

Ситуация начала меняться в 60-е гг. Поворотным событием стала защита докторской диссертации, а затем издание монографии по истории Царицына-Волгограда с 1589 по 1967 гг. М.А. Водолагиным. Краеведческая наука начала быстро развиваться, получив поддержку на областном уровне. Ведущую роль в исследованиях играли преподаватели Волгоградского педагогического института. В содружестве со столичными учеными они издали первое научное пособие по местной истории «Хрестоматия по истории Волгоградского края».

В начале 70-х гг. группа преподавателей ВГПИ, работников Волгоградского областного краеведческого музея и ГАВО создали научный кружок, который поставил перед собой цель восстановить утраченные традиции по изучению прошлого края. В 1973-77 гг. вышло в свет пять выпусков «Историко-краеведческих записок». Расширилась тематика краеведческих публикаций в местной печати. Издавались отдельные материалы, посвященные социально-экономической истории Золотой Орды, культуре Царицына XIX в., истории населенных мест Волгоградской области и биографии выдающихся земляков. Но в центре внимания по прежнему оставалась история Сталинградской битвы, возрождение и развитие города и области в 50-60-е гг.

К 60-м гг. относится и зарождение самостоятельной Волгоградской археологии. Археологические раскопки на территории области проводились и ранее, еще в XIX в., но велись они непоследовательно и с большими перерывами. Если не учитывать отдельных случайных любительских раскопок, то профессиональные раскопки здесь проводились в период с 1843 по 1851 г. на Царевском городище на Ахтубе в нынешнем Ленинском районе под руководством А.В. Терещенко (Сарай-Берке), а следующие только в 1895 г. петербургским профессором А.А. Спицыным на Иловле в районе с. Лебяжье, где были раскопаны древние курганы.

Более последовательно нижневолжские археологические памятники начали изучаться только с 20-х гг. ХХ в., когда в Саратове сформировалась группа археологов, возглавляемая профессором П.С. Рыковым. Но этот перспективный коллектив вынужден был прекратить свою д-ть во второй половине 30-х гг. в результате репрессий, которым подвергся ряд его членов, в т.числе и глава саратовских археологов.

В Волгограде же вплоть до 60-х гг. ХХ в. археологическая наука не имела сколько-нибудь серьезного представительства. Археология была для нас наукой столичной. В 50-60-е гг. здесь работали две экспедиции. Первая Ленинградского отделения института археологии АН СССР, возглавляемая Шиловым, начала свои работы еще в период строительства Волжской и Цимлянской ГЭС, Волго-Донского канала, исследуя памятники, находящиеся в зоне затопления. С окончанием строительства продолжали раскопки в основном степных курганов на территории Волгоградской, Ростовской и Астраханской областей. Вторая - Поволжская экспедиция института археологии во главе с Г.А. Федоровым-Давыдовым занималась исследованием известных в нашей области средневековых памятников – Царевского и Водянского городищ.

Свое начало волгоградская археология ведет от археологического кружка, который был организован в 1959 г. на историко-филологическом факультете ВГПИ под руководством Д.И. Нудельман, которая, будучи по своим научным интересам исследователем античности, а не специалистом по степной археологии, смогла тесные контакты с известными археологами, которые выступали консультантами успешных студентов. В 1964 г. первый волгоградский ученый-археолог В.И. Мамонтов получил открытый лист на право разведок и раскопок под руководством ленинградской экспедиции. Немалую роль в этих работах играл юношеский клуб «Легенда», основанный в 1963 г.

В 60-е гг. в Волгограде оформились два археологических центра: областной краеведческий музей во главе с Мамонтовым, где занимались бронзовым веком, и ВГПИ во главе со Скрипкиным – скифо-сарматами.

В 70-80-е гг. Волгоград выдвинулся на роль одного из ведущих провинциальных археологических центров, где проводились крупномасштабные раскопки. Этот новый археологический бум был вызван строительством оросительных систем. В результате был получен богатейший материал практически по всем эпохам, в течение которых сооружались степные курганы: бронзового, раннего железного веков и средневековья. Был выявлен и ряд памятников эпохи неолита и энеолита. Такие находки являются большой удачей в археологии.

В 1980 г. в связи с открытием ВолГУ появился еще один центр археологических исследований в области.

К настоящему времени на территории Волгоградской области раскопано большое количество разного плана археологических объектов. Сейчас сложилась такая ситуация, когда значительная часть материала не обработана и не издана на должном уровне, многое разрушается. Настало время, когда следует избегать погони за большим количеством раскопанных памятников. Главными задачами должны стать учет, охрана и осмысление уже раскопанного материала.

80-е гг. прошли в историко-краеведческой науке Волгограда под знаком подготовки к празднованию 400-летия города. Вышла коллективная монография «Волгоград: четыре века истории». С.И. Рябов написал книгу для учителей «История родного края XVI-XVII вв.» в которой высказал ряд оригинальных гипотез о ранней истории Царицына. Г.Н. Андриянова написала монографию по истории культуры в Царицыне-Сталинграде-Волгограде. Вышла в свет «Волгоград: хроника истории 1589-1989». В 1986 г. было воссоздано Волгоградское общество краеведов при Волгоградском областном краеведческом музее, которое стало проводить ежегодные краеведческие чтения, материалы которых публикуются в сборниках «Вопросы краеведения».

Вместе с тем ряд проблем выпал из поля зрения краеведов: хазарский период в истории края, история кочевников, населявших Нижнее Поволжье в XV-XIX вв., некоторые сюжеты советской эпохи. В НИИ проблем экономической истории России ХХ в. ВолГу была разработана региональная научно-исследовательская программа «Изучение и использование историко-культурного и природно-ландшафтного наследия Волгоградской области», которая позволит вывести историко-краеведческие исследования на новый уровень. В частности опубликовать целый ряд новых источников по истории края, переиздать и изучить в историографическом плане труды царицынских краеведов, подготовить справочную и учебную литературу. Было начато издание регионального научного ежегодника «Стрежень».

Раздел 2.
1. Региональная история в системе современного исторического знания.

Глобализация и регионализация как тенденции мирового развития. Повышение общественной роли познания местной истории. Влияние формирования новой историографической культуры на повышение статуса региональной истории. Зарубежный и отечественный опыт определения предмета и объекта региональной истории. Междисциплинарность региональной истории. Регионология (регионалистика), региональная история и историческое краеведение: различие и взаимосвязь в интеллектуальном пространстве изучения местной истории. Региональная и локальная история/новая локальная история: дифференциация предметных полей и дисциплинарных полномочий. Историографический комплекс региональной истории. Феномен провинциальной историографии. Роль непрофессионального исторического знания в изучении местной истории. Вспомогательные историко-регионоведческие дисциплины: картография, топография, топонимика, гидронимика, демография, областная геральдика и т.д.

Концепт «регион» в различных научных дисциплинах. Дуализм природного и человеческого. Специфика интерпретации понятия региона в исторической науке, генезис термина. Пространственные и временные параметры понятия. Факторы формирования региона: природно-ландшафтные, социально-исторические и общекультурные. Влияние историко-культурологических подходов на определение содержания понятия региона. Типология регионов. Соотношение понятий «регион», «район», «область». Основные подходы к определению границ региона в современной историографии: онтологический, конвенцианалистский, социально-психологический. Проблема подвижности границ региона в разное историческое время.
2. Региональный подход в исторических исследованиях: теоретические проблемы и историографическая практика.

Возникновение регионального подхода в науках обществоведческого направления. История отдельных областей в трудах русских историков XVIII-первой половины XIX вв. (В.Н. Татищев, Г.Ф. Миллер, провинциальное историописание, В.В. Крестинин, М.П. Погодин). Связь регионального подхода в исторических исследованиях со становлением и развитием исторической географии. Роль государственной школы XIX-начала XX вв. Историко-региональные проблемы в трудах В.О. Ключевского, М.К. Любавского, П.Н. Милюкова, А.С. Лаппо-Данилевского. Ключевое значение концепции колонизации. Областная теория А.П. Щапова. «Областничество» как форма исторического познания. Советская школа исторической географии (А.И. Андреев, В.К. Яцунский, О.М. Медушевская). Вклад культурно-исторического краеведения 1920-х гг. (И.М. Гревс, Н.П. Анциферов). Проблемы региональности России в советской историографии. Изучение местной истории в 1950-1980-е гг. Современная историческая регионалистика. Основные центры отечественного регионоведения. Университетские кафедры и научные подразделения. Общественные организации.

Современное понимание региональной истории не только как истории отдельного региона, но и как истории взаимоотношения со столицами и другими регионами, организации территориальной структуры государства, управления ею, социально-психологического восприятия пространственной организации. Рассмотрение функционирования региона как целостной системы и подсистемы более крупной системы (интернациональной или национальной, международной или государственной). Отношение «центр-периферия» - базис выявления баланса интересов в регионе на различных этапах истории. Механизмы регионального развития: основные параметры и их взаимодействие. Проблема изучения регионального устройства. Анализ социальной динамики функционирования региона в контексте процессов децентрализации и централизации. Конструирование образа региона: формирование, восприятие и функционирование. Физическое и символическое бытование региона во времени. Феномен пограничных областей («концепция фронтира»).

Актуализация проблемы территориальной (региональной) идентичности. Компоненты региональной идентичности: региональное самосознание, региональные ценности (этос) и региональная ментальность. Функции региональной идентичности: консолидирующая, инструментальная, регулятивная, мотивационная, психологическая, информационная. Региональная культура как форма самосознания региона. Культурологические концепции в региональной истории: социокультурной целостности, культурного ландшафта, многослойности культуры региона.

Изучение экономической, политической, социальной, культурной, персонифицированной истории отдельных регионов. Городская и сельская история. Новая проблематика истории регионов в рамках интеллектуальной, гендерной, повседневной, устной истории, «новой биографической истории», микроистории.
3. Методологические проблемы современных региональных исторических исследований.

Возможности использования формационного, цивилизационного и модернизационного подходов в изучении истории регионов России. Синергетическая парадигма. Значение историко-географического и культурологического подходов. Макро- и микроисторические подходы в региональной истории. Проблема выбора наиболее эффективных форм, приемов и методов сочетания теории истории с опытом конкретно-исторических исследований. Региональная история в свете нарратологии. Типы исторического письма в региональной истории: эрудитский, антикварный, классический и др.

Детерминация и возможности использования методов историко-региональных исследований в рамках различных методологических систем. Общенаучные методы и их место в региональных исторических исследованиях. Важность системно-типологического и компаративистского анализа. Особенности применения методов гуманитарных наук (контекстуальный, семантический, психологического проникновения и др.) и специально-исторических методов в изучении истории регионов. Математические методы и статистический анализ, опыт их применения в региональных исторических исследованиях.

Процедуры и техники изучения региона как «самостоятельной реальности». Приемы пространственной дифференциации и локализации. Методика обнаружения внутренних связей региональной целостности: экстраполяция, историческая реконструкция и моделирование, сравнительный анализ.

Историографические методы изучения истории региональных исследований. Учет уровней и иерархий историографических явлений регионального характера. Биографический метод в региональных историографических исследованиях.
4. История регионального устройства России.

Экономико-географическая и культурно-историческая традиции районирования России. Разработка теоретических проблем районирования России в дореволюционный период. Проблемы экономико-географического районирования в трудах советских ученых. Теоретическое осмысление процесса регионализации России в современной историографии. Характерные черты процесса: образование целостной территории, учет особенностей при включении территорий в унитарную систему, особая роль русских переселенцев как скрепы регионов, связь культурной динамики с процессами модернизации и специализации регионов, межцивилизационный диалог, формирование нового цивилизационного качества. Вопрос о роли региональных баз в определении общей траектории развития государства: экономика, властно-политические отношения, регионы как узлы «кристаллизации» новых социальных возможностей. Модель российской социокультурной системы как системы регионов. Концепция «мир-империя» регионов. Факторы, обусловившие специфику социокультурного регионализма в России: физико-географический, этнический, конфессиональный, геокультурной дифференциации и др.

Особенности регионализма в древней и средневековой Руси. Процесс регионализации России XVI-XIX вв. как результат присоединения новых территорий. Проблема их вхождение общеимперское пространство. Определение ролей российских регионов в ходе исторического развития России. Специфика исторического развития восточных регионов. Характерные черты региональной политики в советский период. Регионализм в современной России.
5. Опорные археологические памятники Саратовского Поволжья.

Первоначальное заселение Поволжья в среднем палеолите – эпоха мустье (120-100 тыс. – 40 тыс. лет назад). Стоянки, местонахождения и палеоантропологические находки верхнего (позднего) палеолита (40 – 10 тыс. лет до н.э.). Зарождение скотоводства – неолитические поселения. Могильники самарской, прикаспийской и халынской энеолитических культур, антропологический тип населения. Древнейшие курганы скотоводческих культур индоевропейцев. Археологические культуры раннего и среднего бронзового века. Поселения, могильники и клады металлических изделий эпохи поздней бронзы. Погребальные и бытовые памятники индоиранских племен раннего железного века. Поселения финно-угров, предков мордвы. Праслявянские древности в Прихоперье. Памятники тюркских кочевники средневековья. Золотая Орда: городища и могильники.
6. Основные проблемы историографии и истории Саратовского Поволжья во второй половине XVI - XVII в.
Присоединение Нижнего Поволжья к России. Факторы привлекательности региона для центральной власти. Военно-стратегическое и торговое значение региона. Природные ресурсы Нижнего Поволжья. Сложности освоения новой территории. Большая ногайская орда. Волжские казаки. Политика правительства по отношению к волжским казакам и кочевникам. Отдалённость новоприсоединённых земель от освоенных территорий.

Начало освоения Среднего и Нижнего Поволжья. Строительство Самары, Царицына и Саратова. Время основания Саратова. Версии о месте основания города и происхождение топонима. Основатели Саратова – кн. Г. О. Засекин и Ф. М. Туров. Военно-сторожевые функции крепостей на Волге.

События «смутного времени» в регионе. Восстание в Астрахани. Поход «царевича Петра» в 1606 г., осада Саратова самозванцами в 1607 г., приход И. Заруцкого в Астрахань и гибель Саратова и Царицына зимой 1613/14 года. Основные направления колонизации края в XVII в. Появление сезонного населения края во второй половине XVI – первой половине XVII в. Строительство засечных оборонительных линий к западу и северу от Саратовского Поволжья и их влияние на заселение края. Вольная и правительственная колонизация. Монастырские и дворцовые вотчины. Промыслы и торговля. Развитие экономических связей Саратова и края с другими регионами России. Левобережный Саратов. Служилое и посадское население города. Участие городских низов Саратова в восстании С. Разина.

Развитие поместного землевладения в крае во второй половине XVII века. Национальный состав населения. Перенесение Саратова на правый берег Волги.
7. Саратовское Поволжье в XVIII в.: дискуссии, мнения, факты

Возрастание военно-стратегического значения Нижнего Поволжья в конце XVII - первой четверти XVIII в. Роль Саратова и края во внешнеполитических мероприятиях Петра I. Азовские походы, отношения с калмыками. Строительство царицынской линии. Персидский поход. Волжское казачье войско.

Рост сельского земледельческого населения. Города, промыслы и торговля. Итоги освоения края к середине XVIII в. Астраханское восстание 1705-1706 гг. Саратовский край в восстании К. Булавина. Осада Саратова отрядами Л. Хохлача и И. Некрасова в мае 1708 года. Разгром восставших.

Усиление колонизации края с середины XVIII в. Состав переселенцев: беглые, крепостные и казённые крестьяне, раскольники.

Развитие экономики региона. Казённые, монастырские и купеческие рыбные промыслы. Причины упадка рыбного промысла и смещение его центра в низовья Волги и Каспийское море. Организация и развитие соляного промысла. Украинцы-солевозчики. Сельское хозяйство. Массовые пожалования и продажа земель дворянам. Формирование крупного дворянского землевладения на правом берегу Волги. Переселение немцев-колонистов в Саратовское Поволжье и их роль в экономическом развитии края.

Саратовский край в годы войны под предводительством Е. Пугачёва. Самозванчество в России на Волге. Первое появление Пугачёва в крае. Восстание на Яике и последующие события. Армия восставших в крае. Взятие пугачёвцами Саратова. Осада Царицына. Полный разгром войск Пугачёва. Крестьянское движение в крае в 1774 – 1775 годах.

Административная реформа 1775 года. Образование Саратовского наместничества в 1781 году. Образование округов (уездов) и новых городов. Гербы Саратова и других городов.
8. Саратовская губерния в XIX – начале XX в.: завершение

колонизации, эволюция экономики

Территория и административные границы Саратовской губернии до 1850 года. Образование новых уездов и городов. Выделение Заволжья из состава губернии.

Переселения в Саратовский край: причины переселений, изменения состава переселенцев. Освоение Заволжья. Завершение массовых переселений к середине XIX в. Положение переселенцев. Динамика населения Саратовского Поволжья по сведениям ревизий и переписям населения. Появление новых городов в XIX – начале XX в. Городское население. Переселение и развёртывание эмиграции из края в конце XIX – начале XX в.

Сельское хозяйство в первой половине XIX в. Развитие товарного хлебопашества. Урожайность и орудия труда. Скотоводство. Особенности зарождения капиталистических отношений в сельском хозяйстве Правобережья и Заволжья.

Подготовка и проведение реформы 1861 г. в крае. Отношение к ней крестьян. Анализ уставных грамот. Итоги реформы. Землевладение и землепользование после реформы. Аграрный вопрос в конце XIX в. Социальные процессы внутри крестьянской общины.

Углубление зерновой специализации региона к началу XX в. Агротехника, агрокультура и урожайность: старое и новое. Проблема мелиорации.

Промышленность. Складывание отраслей промышленности по переработке местного сельскохозяйственного сырья в начале XIX в. Вольнонаёмный и подневольный труд. Мануфактуры и мелкое товарное производство.

Крестьянские промыслы во второй половине XIX – начале XX в. Новые черты в географии промышленности. Влияние на экономику кризиса 1900 – 1903 гг. и общероссийского экономического подъёма 1910 – 1913 гг. Промышленное районирование в начале XX в.

Торговля. Ярмарочная форма торговли XIX в. Прогрессивность стационарной торговли. Важнейшие предметы торговли. Развитие рыночных связей края. Водные транспортные артерии края: Волга, Хопёр, Медведица, Б. Иргиз.

Состояние транспорта к 1870-м годам. Технический переворот на водном транспорте. Проникновение крупного капитала в волжское пароходство. Строительство сети железных дорог. Деятельность Рязано-Уральской железной дороги. Влияние железнодорожного строительства на темпы хозяйственной жизни края и на укрепление связей с другими регионами. Роль банковской системы в экономике края. Контроль крупнейшими монополиями поволжского рынка. Итоги социально-экономического развития края к 1914 г
9. Актуальные проблемы историографии общественно-политической истории Саратовского края в XIX-начале ХХ в.

Участие саратовцев в Отечественной войне 1812 г.: набор в ополчение, пожертвования на нужды армии. Пленные французы в Саратове и губернии.

Н. Г. Чернышевский и Саратов. Крестьянское движение и его формы в первой половине XIX в.

Организация земских учреждений в губернии. Деятельность земства. Городские думы и их деятельность: хозяйственная, в области здравоохранения и культурно-просветительная. Саратовские губернаторы. П. А. Столыпин: биография и политический портрет.

Революционно-демократическое движение в Саратове и губернии в 1862 – 1866 годах. Кружок А. Х. Христофорова. Связи ишутинцев с Саратовом. Революционное и либеральное народничество в 70-80 годах. «Хождение в народ» 1874 г. и его провал. Кружок Ф. Гераклитова. Землевольческие поселения и их распад. Деятельность саратовского Центрального кружка партии Народная воля. Народничество 1890-х годов. Возникновение и деятельность первых социал-демократических организаций.

События первой русской революции в крае. Январская стачка протеста в Саратове и других городах. Рабочее и крестьянское движение в первой половине 1905 года. Деятельность леворадикальных партий. Нарастание революционного настроения масс во второй половине 1905 года. Саратовская губерния в дни Всероссийской политической стачки. Возникновение профсоюзов. Саратовский совет рабочих депутатов. Особенности крестьянского движения осенью 1905 года. Позиции различных политических сил и слоёв населения в революции. Местная администрация в борьбе с революцией. Затухание революционного движения в 1906 – 1907 годах. Выборы в I и II Государственные думы.

Политическая реакция и её проявления. Ход столыпинской аграрной реформы. Отношение к ней крестьянства. Оживление рабочего, крестьянского и демократического движения в 1910 – 1913 годах.

Саратовский край в годы первой мировой войны. Изменение структуры промышленности. Спад производства. Изменение состава и численности рабочих. Деревня в годы войны. Беженцы в губернии. Продовольственный вопрос. Немецкий вопрос в России и крае.

Нарастание массового рабочего, крестьянского и общедемократического движения в годы войны. Февральская революция. Рождение революционной власти в Саратове и крае.
10. Основные проблемы развития культуры Саратовского края в XIX-начале ХХ в.

Развитие народного образования в первой половине XIX в. Первые саратовские краеведы. Крепостные театры. Общедоступный городской театр. Памятники архитектуры периода русского классицизма в Саратове, Вольске. Благоустройство Саратова и уездных городов. Быт жителей Саратова и других городов края.

Развитие культуры в пореформенный период: Школы земские, министерские, церковно-приходские. Средние и средне-специальные учебные заведения. Борьба прогрессивной общественности за введение всеобщего начального образования. Открытие высших учебных заведений (университет, консерватория, высшие сельскохозяйственные курсы). Саратовцы – деятели науки и культуры.

Музыкально -драматическое искусство Саратовского края во второй половине XIX – начале XX в. Саратовский городской театр в 1850-1860-е гг. Театральное товарищество П.М. Медведева. Театральное дело в Саратове в конце XIX -начале XX вв. Оперное искусство в Саратове. Общедоступный драматический театр. Театр Очкина.

Открытие Радищевского музея – первого общедоступного музея и картинной галереи в стране. Первый русский национальный цирк братьев Никитиных. Архитектурные стили (эклектика и модерн) и памятники архитектуры городов края.

«Серебряный век» в художественной культуре Саратовского края. Творчество В.Э. Борисова-Мусатова. Художники – символисты (П.В. Кузнецов, П.С. Уткин) и выставка «Алая роза». К.С. Петров-Водкин.
11. Саратовского Поволжья в первое десятилетие советской власти (1917 – 1928 гг).: история и историография.
Экономическая и социально-политическая ситуация в Саратове и губернии накануне октябрьских событий. Общественные настроения и политическая ситуация. Октябрьские дни в Саратове. Областной съезд Советов Поволжья в Саратове 15-16 октября. Противостояние между саратовским Советом и городской Думой. Установление советской власти в Саратове. Сотрудничество большевиков и левых эсеров в условиях Саратовского Поволжья. Установление советской власти в губернии и основные факторы ее упрочнения. Формирование советского государственного аппарата. Первые социально-экономические мероприятия новой власти. Основные мероприятия местных властей в культурной сфере. Создание Трудовой Коммуны немцев Поволжья.

Втягивание губернии в полосу военных столкновений. Борьба с астраханским и уральским казачеством. Подавление эсеровского мятежа в Саратове 16-18 мая 1918 г. Бои с чехословаками и войсками Народной армии Самарского Комуча. Столкновения с уральцами, бои за Царицын. Саратовская губерния и колчаковское наступление, меры по стабилизации тыла весной 1919 г. Превращение Саратовской губернии большевиками в один важнейших плацдармов борьбы с деникинскими войсками. Борьба местных властей с разраставшемся крестьянским противобольшевистским движением на территории края. Складывание системы «военного коммунизма» на территории Саратовского Поволжья. Основные тенденции изучения различных сторон революции и гражданской войны в регионе советскими и постсоветскими историками.

Кризис политики «военного коммунизма» в губернии в начале 1921 г. Х съезд РКП(б). Переход к НЭПу в регионе: отличия этого процесса в Саратовской губернии и в немецкой автономии. Влияние голода 1921−1922 гг. на этот процесс. Засуха 1924 г. и ее последствия. Перестройка на рельсы НЭПа городской экономики. Стабилизация общественно-политической ситуации в регионе. Социально-экономическое развитие региона в условиях НЭПа. Классово-дифференцированный подход государства к частному сектору. Ликвидация организаций эсеров и меньшевиков. Ситуация в организациях РКП(б). Политическое просвещение. Коммунисты и Советы. Профсоюзы и комсомол. Положение церкви. Проблема детской беспризорности. Быт и медицинское обслуживание. Образование АССР НП. Основные направления культурного развития региона в 1920-е гг. Региональная историография проблем новой экономической политики.
12. История Саратовского Поволжья в годы сталинской модернизации (1929 – 1941 гг.)
Причины создания и разукрупнения Нижне-Волжского края. Образование Саратовского края и Саратовской области. Достижения и издержки индустриализации в Саратовской области (1928−1940 гг.). Трудовой энтузиазм масс: феномен социалистического соревнования. Изменения в составе рабочего класса. Социальные последствия индустриализации. Быт и доходы городского населения. Осуществление сплошной коллективизации в Саратовской области: этапы, методы, особенности. Проблема раскулачивания. Сопротивление крестьянства. Итоги сплошной коллективизации и цена преобразований. Голод 1932−1933 гг. Укрепление колхозно-совхозной системы в 1934−1940 гг. Материальное положение крестьянства. Политические процессы конца 1920-х – начала 1930-х гг. Репрессии середины тридцатых годов. Советы, профсоюзы, комсомол. Конституция 1936 г. Гонения на церковь. Основные направления культурного развития области в 1929 г. – начале 1941 г. Усиление идеологического давления в сфере культуры. Саратовская область накануне Великой Отечественной войны. Особенности социально-экономической, общественно-политической политической и культурной истории АССР НП. Региональная историографическая традиция изучения социально-экономических, политических и культурных процессов в Саратовском Поволжье в 1930-е гг.
13. Саратовский край в послевоенные годы (1941 – 1953): история и историография.
Саратовская область в годы Великой Отечественной войны. Мобилизация на фронт. Саратовцы на фронтах Великой Отечественной. Перестройка экономики на военный лад. Размещение эвакуированных предприятий и учреждений. Депортация немцев Поволжья. Изменение административно-территориального деления области. Положение в новых районах области. Оборонные мероприятия 1941−1943 гг. Саратовская промышленность в военные годы. Работа транспорта. Колхозная деревня в годы войны. Проблема рабочей силы. Культурная жизнь Саратова и области. Участие саратовцев во всенародном движении помощи фронту. Помощь госпиталям. Роль Саратовской области в восстановлении Сталинграда и Донбасса. Разноплановый характер региональной историографии военной тематики в советские и постсоветские годы.

Саратовская область в 1945−1953 гг. Трудности послевоенного развития. Общественно-политическая атмосфера в обществе. Настроения саратовцев. Работа органов власти. Промышленность Саратовской области в новых условиях. Работа транспорта. Отставание аграрного производства: причины и следствия. Неурожай и голод 1946−1947 гг. Условия труда и жизни саратовских колхозников в послевоенный период. Влияние идеологических кампаний послевоенного времени на состояние культурной жизни области. Власть и художественная интеллигенция Саратова. Изучение проблем развития Саратовской области в 1945−1953 гг. советскими и постсоветскими историками.
14. Саратовской область в 1953 – 1985 гг.: проблемы история и историография
Саратовская область в годы «хрущевского десятилетия». Изменение общественно-политической ситуации после смерти Сталина. Сооружение новых заводов газовой, строительной промышленности, Саратовской ГЭС, разработка новых месторождений нефти. Превращение Саратова в важнейший центр оборонной промышленности. Развитие транспортной инфраструктуры. Рост выпуска товаров народного потребления. Основные пути и методы повышения производительности труда. Освоение целинных земель в заволжских районах производства во второй половине 1950-х гг. Материально-техническая база МТС, кадровая политика в сфере аграрного производства. Замедление темпов развития сельского хозяйства в годы семилетки: причины и следствия. Изменения в материальном положении и культурном уровне населения Саратовской области. Расширение жилищного строительства. Влияние кризисной ситуации в сельском хозяйстве на обеспечение продовольствием жителей области в середине 1960-х годов. Культурная жизнь Саратова и области. Изучение проблем развития Саратовской области в 1953−1964 гг. советскими и постсоветскими историками.

Саратовская область в 1965−1985 гг. Промышленность и сельское хозяйство области в условиях реализации экономической реформы 1965 г.: достижения и противоречия. “Саратовская система качества”. Строительство новых промышленных объектов тяжелой, легкой промышленности, ТЭЦ, ГЭС, АЭС в области. Общесоюзное значение продукции саратовской промышленности. Развитие железнодорожного, речного, автомобильного и авиационного транспорта. Сельское хозяйство области в 1970-е − 1980-е гг.: достижения и основные проблемы. Развитие мелиорации сельскохозяйственных земель. Материально-бытовые условия населения области. Культурная жизнь Саратова и области. Проявления диссидентства. Состояние местной организации КПСС. Руководители области А. И. Шибаев, В. К. Гусев. Изучение проблем развития Саратовской области в 1965−1985 гг. советскими и постсоветскими историками.

15. История Саратовской области в годы перестройки и на современном этапе.
Состояние экономики области к середине 1980-х годов. Развитие перестроечных процессов в промышленности и аграрном секторе (общее и особенное), нарастание кризисных явлений (причины, проявления, последствия). Появление неформальных структур. Активизация религиозных организаций Национальные процессы. “Немецкий вопрос”. Организации КПСС и демократическая оппозиция. Выборы союзных и республиканских органов власти на альтернативной основе в 1989−1991 гг. Формирование новых местных Советов. Август 1991 г. в Саратовской области. Прекращение деятельности структур КПСС. Деятельность местных Советов в новых условиях. Саратовские организации партий и общественных движений. Формирование вертикали исполнительной власти после распада СССР. Роспуск местных Советов в октябре 1993 г. Выборы губернатора 1996 г. и 2000 г. Саратовская областная дума и представительные органы местного самоуправления. Инициативы губернаторов Д. Аяцкова, П. Ипатова, В. Радаева.

Внедрение рыночных отношений в экономику области. Появление новых финансово-банковские структур. Падение промышленного производства в 1990-е годы. Проведение приватизации в Саратовской области. Безработица. Свертывание производств машиностроительной, радиотехнической, химической промышленности. Бурное развитие торговли, сервисного обслуживания. Влияние перехода к рынку на аграрное производство. Реорганизация колхозов. Ухудшение материально-технической базы сельского хозяйства. Снижение объемов производства местной продукции растениеводства и животноводства. Разрушение животноводческих комплексов, мелиоративных систем, сельской инфраструктуры. Усилия местных властей по возрождению промышленности и сельского хозяйства. Строительство нового моста через Волгу.

Сложности адаптации населения к новым социально-экономическим условиям. Ухудшение материального положения основной части населения в 1990-е годы. Насыщение рынка потребительских товаров. Уменьшение жилищного строительства. Социальное расслоение населения. Саратовские “новые русские”. Осложнение криминогенной обстановки. Образование, наука, культура. Строительство новых объектов культуры. Расширение зарубежных связей.

Изучение проблем развития Саратовской области в 1985 г. – первом десятилетии XXI в. советскими и постсоветскими историками.

Булыгина Т.А.

Ставропольcкий государственный университет

Изучение региональной или, если угодно, местной истории, предполагает выбор определенной теоретической парадигмы. По нашему мнению, ключевым понятием, определяющем научные поиски историка в региональном пространстве, будет концепт «регион». В наибольшей степени распространенное представление о регионе связано с его территориально-географическими и административными характеристиками. Поскольку регион в его словарном толковании – ϶ᴛᴏ «территория, выделенная по совокупности каких-либо взаимосвязанных признаков и явлений», то определяющим для его истории чаще всего будет территориальное измерение, а не изучение данных связующих «совокупностей» и их более широкий контекст.

Справедливости ради надо отметить, что продуктивное накопление материалов по местной истории России в конце XIX века в основном в позитивистском ключе стало основанием для теоретических поисков новых возможностей краеведения отечественными историками 20-х гг. Изменения политической конъюнктуры и последовавший за данным запрет на краеведение прервали эту теоретическую работу. Возрождение краеведения в середине XX века опиралось на дореволюционную традицию, модернизированную в духе советской идеологии, предавая полному забвенью оригинальные методологические наработки в ϶ᴛᴏй области в первые годы советской власти. Исходя из всего выше сказанного, мы приходим к выводу, что возобладал стереотип упрощенно-географического подхода к пониманию региона и региональной истории.

Именно под таким углом зрения проблемы местной истории привлекали внимание отечественных исследователей второй половины XX века. Так начиная с 60-х гг., в советской историографии стало бурно развиваться краеведение. В основе краеведческого изучения местной истории была заложена эрудитская модель историописания, когда в рамках общей схемы российской истории шло накопление эмпирического материала по истории региона. В те годы сложился почти стабильный набор жанров местного историописания. Так, по рекомендации высшей партийно-государственной власти стали обязательным два типа краеведческих публикаций. Это истории местных партийных организаций и исторические обзоры в контексте всероссийской истории – «N-ская область (край) в истории СССР».

Наряду с данным, стали выходить тематические материалы и сборники источников, посвященные революционным событиям и Великой Отечественной войне в регионах. На местах стали создаваться как профессиональными историками, так и краеведами-энтузиастами истории отдельных населенных пунктов, биографии знаменитых земляков из недалекого и далекого прошлого. В 70-е годы наметился бум диссертационных исследований по местной истории в основном историко-партийной тематики, охватывающей не только описание местных партийных организаций, но и различных сторон социально-экономической, общественно-политической и культурной жизни регионов. Исходя из всего выше сказанного, мы приходим к выводу, что в последние три десятилетия советской истории была проделана немалая работа по собиранию и описанию источников и фактов региональной истории, заложившая обширный фундамент антикварного комплекса в советском варианте.

Десятилетие идеологической растерянности, методологического смущения, потери экономических возможностей, связанное с событиями «перестройки», привело вначале к ослаблению потока местных историописаний. При этом вскоре кризис обернулся новым подъемом. Новый расцвет краеведения в России приходится на рубеж тысячелетий. Разнообразие краеведческой литературы превысило уровень доперестроечных изданий по местной истории, уступая им в тиражах. При ϶ᴛᴏм следует учесть, что развитие краеведения в наше время связано не столько с переосмыслыванием теоретических проблем и методологических подходов, сколько с возможностями закрасить «белые пятна» местной истории новыми фактами. Немалую роль в ϶ᴛᴏм подъеме краеведческого движения играли местные политические амбиции, спровоцированные «парадом суверенитетов».

Типичным отражением изложенной выше ситуации будет состояние изучения региональной истории на Северном Кавказе. Наряду с выпуском обзорных изданий различного жанра по истории региона особое место занимает изучение казачества, городов, культуры, социальных структур, а также разработка национальных историй северокавказских народов. Развитие краеведения - важное направление в отечественной исторической науке, кᴏᴛᴏᴩое, несомненно, обогащает наши исторические представления и занимает важное место в воспитательном процессе нашей молодежи. К сожалению, большинство данных краеведческих изданий страдают старыми болезнями идеологизации и эрудитства. К примеру, в последние пять лет в нашем крае вышли два солидные исследования, подготовленные профессионалами-историками (1) Великолепно изданные и содержащие немалый фактологический материал, данные книги, расширив эрудицию читателя, не дали ему новых представлений о Ставропольской истории. Издания не стали новым шагом на пути исторического познания, так как авторы не смогли преодолеть давление устоявшихся методологических рамок, а в ряде случаев и идеологических догм.

Зачастую «новизна» подхода в изложении местной истории в книге «Край наш Ставрополье» обеспечена формальным использованием отдельных терминов, бытующих в современной историографии, вроде «модернизации» или «радикализма». Это особенно ярко проявилось при изложении событий 1917 года на Ставрополье. Отметим, что текст со всей очевидностью демонстрирует, что приоритетным для ряда авторов будет не познавательная, а воспитательная задача в духе исповедуемой всю жизнь советской идеологии. Даже попытка обновления авторского взгляда на события 1917 года оборачивается очередной идеологемой. Акцент на том, что население губернии на выборах в Учредительное собрание, проголосовало «за социалистические парии, а не за кадетов», оставляет в тени факт проигрыша большевиков на данных выборах.

Образцом формального подхода к изучению истории населенных пунктов региона стал объемный и в ϲʙᴏем роде уникальный справочник «История городов и сел Ставропольского края». Задуманный как фундаментальное научное издание, он грешит отсутствием целостной научной концепции, неясностью социокультурной составляющей населенного пространства, недостаточностью данных об истории формирования значительной части конкретных населенных пунктов.

Отдельного разговора требует современная национальная историография Северного Кавказа, ряд творцов кᴏᴛᴏᴩой создают новую политическую мифологию на основе старых исторических мифов. Важно заметить, что один из исследователей ϶ᴛᴏй проблемы обращает внимание на приемы, с помощью кᴏᴛᴏᴩых исторический текст используется как средство формирования исторических этногенных мифов. Это тенденциозный и ограниченный подбор источников, а также их абсолютизация и изолирование от исторического контекста, утверждение изначальной заданности и неизменности определенных психологических черт того или иного народа. (2) В наибольшей степени четко, на наш взгляд, социальный и исследовательский аспект ϶ᴛᴏй проблемы сформулировал профессор В.А. Кузнецов: «Вульгарная, околонаучная историография стала на Северном Кавказе и в других регионах заметным социальным явлением, пускает корни в массовом сознании, способствует межнациональному отчуждению, и ученые не вправе, получив вызов, уходить в тень» (3)

До конца 90-х гг. XX в. российская гуманитаристика переживала теоретический кризис, когда единая теоретическая модель, кᴏᴛᴏᴩая носила тоталитарный и идеологизированный характер и не удовлетворяла творческие потребности гуманитариев, была разрушена, а поиски новых путей развития отечественной исторической науки проходили драматично, с примесью политики, идеологии, ущемленных самолюбий. Из ϶ᴛᴏго кризисного периода научное сообщество вышло на новый уровень в понимании ϲʙᴏих задач, кᴏᴛᴏᴩые диктовали выработку разнообразных принципов и методов добывания социогуманитарного знания. Этим обстоятельством можно объяснить начало поисков новых подходов к исследованию региональной истории в отечественной историографии.

Истоком иного подхода стал новый взгляд на объект изучения, когда регион рассматривается в виде «микросообщества», главными характеристиками кᴏᴛᴏᴩого выступают деятельность и отношения людей в их социальном и личностном взаимовлиянии в локальном пространстве. Это сообщество отличается относительной автономностью, что позволяет при изучении локальной истории увидеть ее особенности, уникальные проявления, ϲʙᴏйственные именно данному социокультурному полю. При всем этом такой подход к изучению региона позволяет увидеть его обитателей как часть макросообществ и как представителей всего человеческого сообщества, делая локальную историю открытой в общероссийский и мировой контекст.

Представляется перспективным разработка местной тематики с позиций описанного выше подхода на базе проблемных советов Российской академии наук и Международных институтов общественных наук (МИОНов), открытых в регионах. Программы советов и МИОНов обеспечивают возможности междисциплинарных исследований регионов, что ϲᴏᴏᴛʙᴇᴛϲᴛʙует мировой парадигме гуманитарной науки. Это дает возможность использовать современные исследовательские методики при изучении социальной, политической, культурной истории регионов, как в целом, так и отдельных аспектов и вопросов местной истории.

Свидетельством более продуктивного подхода к местным историям будет их изучение в контексте проблемы «Центр-Провинция». Это весьма плодотворное направление, так как позволяет выявить уникальность локального мира, именуемого российской провинцией и одновременно понять механизм взаимодействия и взаимовлияния регионов и Центра, кᴏᴛᴏᴩый и составляет существо российской истории. При ϶ᴛᴏм познание местной истории в рамках ϶ᴛᴏго направления предполагает мультидисциплинарный подход. Примером ϶ᴛᴏго может служить конференция, прошедшая в Санкт-Петербурге в 2001 году (4) Ее участники не ограничились описанием конкретных сюжетов из истории локальных сообществ. Были рассмотрены методологические проблемы изучения региона как социокультурного пространства, в частности, роль социокультурной парадигмы в изучении региона (5)

Задавшись целью прояснить провинциальные компоненты общероссийского духовного развития, особенности психологии провинциалов и столичных жителей, феномен провинциализма (6), ученые, пытаясь раскрыть самобытность российской провинции, особое внимание обращали на неразделимость понятий «провинция» и «центр», как составляющих элементов общероссийской истории и действительности. Материал опубликован на http://сайт
Изучая оппозицию «Центр-провинция» в ее историческом аспекте, авторы ставили и практическую задачу – выявить условия, при кᴏᴛᴏᴩых возможно преодолеть противопоставление элементов единого российского пространства и создать предпосылки их гармоничного развития. Показательно, что материалы конференции были подготовлены представителями различных социально-гуманитарных наук: историками, философами, социологами. Подобное содружество стало символом междисциплинарного изучения региональной истории в свете новых теоретических направлений.

В контексте вышеуказанного направления в последнее время ведутся интересные исследования провинциальной историографии. В наибольшей степени интенсивно, на базе современных методов исторической науки различные стороны и периоды местной историографии разрабатываются учеными Омска. В частности, проблемы провинциальной историографии сквозь призму методов новой интеллектуальной истории подняты В.Г. Рыженко и О.В.Кузнецовой (7)

В западной историографии история региона, как и история в целом делает упор на изменение предметного поля исследования, что, в ϲʙᴏю очередь, ведет к переменам методологических ориентиров. Результатом таких изменений и одновременно их показателем стало провозглашение поворота к изучению «новой истории». Декларирование принципов «новой истории» предстает как осознанный вызов в ответ на традиционную исследовательскую традицию, когда господствовала «история сверху», замкнутая на истории великих людей и великих событий, а повседневная жизнь и обычные люди оставались исключительно историческим фоном. «Новая история» изучая все формы человеческой деятельности в социокультурном пространстве, ставит перед собой задачу исторической реконструкции любых проявлений человеческой жизни, кᴏᴛᴏᴩые могут быть соотнесены с любыми другими элементами в едином историческом пространстве. Это ведет к расширению и разнообразию тематики, кᴏᴛᴏᴩая приближает исследователя к возможности широкого исторического синтеза и на базе ϶ᴛᴏго к созданию открытой модели исторического познания и историописания.

Принципы «новой истории» легли в основу работы созданного в 2002 году Научно-образовательного Центра «новой локальной истории» СГУ. Локальная история как «история места» изучается в данном случае на базе нескольких тесно связанных общими методологическими подходами направлений (субдисциплин), использующих разнообразные познавательные методики в междисциплинарном пространстве. Речь идет о микроистории, интеллектуальной истории, «новой биографике», истории повседневности, устной истории, источниках и историографии местной истории кᴏᴛᴏᴩые позволят понять ежедневный социальный опыт обычного члена локального сообщества в его исторической реальности (8)

В последнее время по понятным причинам возрос интерес гуманитариев к такому региону как Кавказ, в т.ч. и к его истории. Я. Гордин в ϲʙᴏей книге о Кавказской войне (9) попытался переосмыслить известные источники с позиции антропологической истории. В ряде работ отечественных историков по истории Кавказа могут быть использованы приемы исторической психологии, семиотики, герменевтики. Так С.А. Панарин выявляет связи позиционных факторов и исторических событий на Кавказе. В предлагаемой им паре антонимов «преграда-мост» явственно прослеживается вариант теории «контактных зон» (10)

Надо заметить, что в западной, особенно американской исторической науке последних десятилетий приобретен богатый историографический опыт изучения таких специфических регионов в национальных историях, как пограничные области. «История пограничных областей», интенсивно разрабатываемая в американской историографии заслуживает особого внимания со стороны исследователей отечественной локальной истории, особенно кавказской истории, так как исследовательские принципы и методы, применяемые в пределах выше обозначенного направления, представляются весьма плодотворными для такого поликультурного, полиэтнического региона, насыщенного контактами и столкновениями многообразного характера.

Интересны исследования американского историка Г. Болтона, кᴏᴛᴏᴩый на базе изучения уклада жизни и отношений, господствующих на американском юго-западе, сделал важный вывод о том, что в пределах США сформировалась область и культура, живущая собственной идентичностью (11) Художественные образы, жилые и хозяйственные постройки, социальные традиции явились для Болтона материальной очевидностью ϶ᴛᴏго. Подобный исследовательский подход открывает новые возможности исторического прочтения Кавказа и, в частности, Ставрополья как пограничных областей России. Не менее интересны для нас как исследователей локальной истории опыты Барбары А. Дрисколь, кᴏᴛᴏᴩая изучала производство текстов о жизни данных пограничных мест и о прошлом пограничных областей (12)

По нашему мнению, подходы «истории пограничных областей» дают широкие возможности использования междисциплинарных подходов, о чем свидетельствует школа Чарльза Лумиса (мультидисциплинарная группа исследователей), объединившая социологов, политологов, культурологов, лингвистов, психологов. Изучение пограничных регионов рассматривается, таким образом, с позиций многообразия культурных, экономических, повседневных, геополитических взаимодействий этнических и микросоциальных групп.

Используя многообразие исследовательских методик, лежащих в поле зрения истории пограничных областей в качестве объекта изучения сотрудники Центра «новой локальной истории» СГУ избрали историю зон культурного обмена и контактов между коренными жителями Северного Кавказа и переселенцами других этносов, прежде всего, русских и украинцев. Речь идет об изучении этнического, демографического, культурного, хозяйственного развития не столько в географическом, сколько в социокультурном контексте Северокавказского региона, когда граница предстает во всем многообразии ее восприятия и осмысления различными людьми. На основе сравнительного анализа представляется перспективным изучение пограничных областей не с позиций региональных конфликтов (данные вопросы успешно изучаются социологами и этнологами), а с точки зрения контактов, взаимовлияния и взаимодействия народов, их традиций и навыков, их гендерной и повседневной истории, их интеллектуальной жизни, их творчества и созданных текстов и т.д.